Спасем Утриш

Л.И.Агеева и В.Н.Созданин на утришском экопосту. Май 2016

Среди добровольцев, державших вахту на утришском экопосту , были люди очень разных профессий, — ученые-экологи, учителя, студенты, рабочие, журналисты и писатели.
Мы с Ларисой Ивановной Агеевой, кандидатом педагогических наук, театроведом, автором многих книг, посвященных истории России https://www.livelib.ru/author/226817-larisa-ageeva , приехали на экопост в первых числах мая 2016 года. Вместе с Виктором Созданиным, хранителем экопоста, мы с ней обновляли информационные стенды, ходили в обходы. Вычистили смотровую площадку на перевале от мусора, в изобилии оставляемого туристами, запаковали его в мешки и, дождавшись специализированной машины, загрузили их и отправили на свалку. А затем спустились в зону лагун, где провели несколько дней. Там у Ларисы Ивановны появилась подруга и единомышленница, с которой, как она надеялась, они встретятся еще не однажды.

Недавно Лариса Ивановна закончила книгу воспоминаний. Рукопись уже была в типографии, когда с Утриша пришли горькие вести. Сначала одна. Следом — вторая.

Лариса Ивановна отозвала рукопись из типографии. На время. Это время ей нужно было для того, чтобы дополнить одну из глав.
Теперь эта глава перед вами.
Мария Рузина

ОНИ ХОТЕЛИ ЖИТЬ!
(Памяти Светланы Рыжиковой и Вадима Володина)

В мае 2016 года сопредседатель Совета Международного социально-экологического союза, один из инициаторов общественного движения: «Спасем Утриш» Мария Станиславовна Рузина привела меня на Вторую лагуну Утриша, где за несколько лет разросся табор музыкантов, поэтов, кришнаитов, философов. Жили мы с Марией в палатке, на самом берегу моря в камнях разводили маленький очаг, в котором варили супы и каши из пакетиков. Как-то надоело мне питаться едой из пакетиков, и решила я овощной суп сварить, благо на морском берегу растёт дикое растение, листья которого по вкусу напоминают цветную капусту. Но из одних листьев даже андерсоновский солдат не смог бы сварить суп. Вот сижу я, вздыхаю и, между прочим, сама себе говорю: «пару картофелин бы сюда». А тут по берегу проходит Светлана, услышав мой вздох, остановилась:
— Тебе картофель нужен, так я быстро принесу.
И тут же начала карабкаться на гору к своему бунгало. А сверху из кустов голос Ирины:
— А морковь вам нужна?
— Да, спасибо, и луковица тоже.
Ирина тут как тут, а тут и Светлана прибегает, да не только с картофелем, но и с укропом, и лавровым листом.
Суп ели всем миром, да ещё и нахваливали.
А вечерами у нашего костра, особенно в пасмурные дни, собиралось по меньшей мере человек десять, да ещё проходившие мимо тоже минут на пять останавливались. Приходили не с пустыми руками, а с гитарами и флейтами. И под звёздами южного неба, заглушая шум моря, плыла по берегу музыка…
Светлана

Иногда со Светланой уже совсем в темноте, когда успокаивались дети и замирал лагерь, мы бродили по кромке моря, под ритм неспешных волн и сонетов Шекспира, что так вдохновенно читала Светлана. А потом она вдруг переходила на строки Гёте, Гарсиа Лорки и тоже в подлинниках. Я, чтобы уж совсем не выглядеть бурой, начинала вспоминать стихи Пастернака, Мандельштама, Ахматовой, Цветаевой, да вскоре и спотыкалась. И тогда Светлана подхватывала их и доводила стихи до конца, ни разу не остановившись.
Откуда эта женщина, сбежавшая из дома в шестьдесят лет и вот уже восемь лет живущая в лесу Утриша, не то что знает европейскую, русскую поэзию, но буквально полна, очарована, поглощена ею? А тут ещё я от кого-то узнала, что Светлана учит английскому языку бомжа Гену, а сама японский осваивает. Ну как пройти мимо такой судьбы, не узнав её тайны? И я подружилась со Светланой.
Но сначала о бомже Гене. Как и откуда он появился, никто так и не узнал. Да и не в привычке на Утрише расспрашивать о прошлом. Не говорят, значит, так и надо. Гену поначалу и сторонилась. При всей экзотике жизни берега, Гена всё-таки выделялся. Он был словно списан с Пятницы: задубелый, обросший, худой, тонконогий, с рваной набедренной повязкой и с каким-то отстранённым выражением на лице. Словом, немного жутковатый. Он лет пять, как пришёл на Утриш неизвестно откуда. И постучался к Светлане. Она помогла ему рядом со своим убежищем разбить палатку, выделила ему одеяло и ещё какие-то тряпки, пару кастрюль, тарелки, ложку, вилку, ну и, конечно, продуктов немного. Денег  у него не было, так что волей-неволей пришлось ему отказаться от бутылки. Да Светлана и условие ему поставила:
— Помогать буду, но ни алкоголя, ни наркотиков я не потерплю. Если согласен, будем дружить.
Он согласился, а что ему оставалось делать? Несколько раз, правда, срывался, но прошло года два, отвык он от пагубных пристрастий.
Так они и жили рядом. Помогали друг другу. Он ходил и для себя, и для Светланы за пресной водой к водопаду, а это (туда и обратно) километров пять, да всё по острым камням. Когда появлялись деньги, Гена ходил в магазин (туда и сюда десять километров). Если очень надо, и в Анапу сбегает, а это уже сорок три километра, а туда и обратно более восьмидесяти.
Как-то Гена попросил Светлану учить его английскому языку. А потом и за книгой пришёл:

-Дай Шекспира почитать.
— Да зачем тебе Шекспир, возьми Джека Лондона.
— Нет, Лондон не классик, а я хочу классика.
Несколько раз в рассветной мгле я видела Гену на берегу, что-то там завывающего на английском…
Ну а теперь о Светлане. Она сама мне рассказала. Окончив школу в Пятигорске, она умчалась на Ангару, где два года работала сварщицей на стройке. Затем вернулась домой. Работала, растила дочь, поступила на заочное отделение факультета иностранных языков университета. Затем попыталась работать в школе. Не получилось. Те школьные программы, по которым учат наших детей иностранным языкам, по мнению Светланы, не дают нужных результатов. И она решила учить ребят по своей программе. Их неожиданные успехи раззадорили преподавателей и директора школы. Светлане приказали вернуться к программам, подготовленным Городским отделением по народному образованию. Она отказалась. И ушла на вольные хлеба: долгие годы занималась репетиторством.
Разочаровавшись в городской жизни, с трудом дождавшись пенсионного возраста, Светлана покинула дом и уехала на Утриш. К ней на Утриш нередко приезжала её дочь и всё просила мать вернуться в Пятигорск. Но Светлана ни в какую: Утриш стал её домом, здесь она вольная птица. Когда не хочет никого видеть, занавешивает бунгало со всех сторон покрывалами, и никто не осмеливается без зова к ней прийти. Так может весь день и просидеть за книгами и словарями. Но каждый вечер непременно спускается к морю: искупаться, на людей посмотреть, да просто походить по кромке воды.
Вот мы вечерами и ходили с ней под ритм сонетов Шекспира. И признаюсь, мне очень не хотелось уезжать от такой удивительной собеседницы и необычайно щедрого и отзывчивого человека. Прощаясь с Светланой, я обещала ей непременно еще раз приехать на Утриш и поселиться у нее в гостевой палатке.
SOS

9 февраля 2018 года пришло ко мне неожиданное послание от Марии Станиславовны Рузиной, настолько ошеломившее, что у меня нет сил поведать мою боль и печаль о случившемся. Передаю слово Марии: «Светлана Дмитриевна Рыжикова, преподаватель английского языка из Пятигорска. Она полюбила Утриш с первого взгляда. Много раз приезжала на берег. Выйдя на пенсию, оставила квартиру родным и перебралась на побережье насовсем. Летом жила в палатке в прибрежном лесу, зимой утепляла самодельную крошечную хижину. Понемногу узнала и изучила повадки птиц и зверей, растения Утриша. Получила «лесное» имя — Света-Лето. Когда в 2009 году началась незаконная стройка, на защиту Утриша встали и зимующие «отшельники». Было их тогда совсем немного, по пальцам перечесть, каждый со своей философией. И каждый защищал лес как мог. Нет, Светлана не вставала с молодежью-экоактивистами на пути бульдозеров. Она, написав яркие баннеры, провела голодовку в защиту Утриша на берегу. Больше десяти дней голодала. Поступок маленькой женщины впечатлил даже природоохранных чиновников, вовсе не склонных к сентиментальности. От стройки Утриш отстояли общими силами.

С.Д.Рыжикова. Декабрь 2009

Света-Лето так и осталась жить у границы Второй лагуны. Летом, когда людская волна заполняла побережье, берегла лес от вырубок, обьясняла туристам правила лесной жизни, лечила детей и их мам травными чаями, занималась с ними английским. Порой принимала на своей стоянке волонтеров и исследователей Утриша. А порой кормила, отмывала, иногда и вразумляла тех, кто из-за пьянства или психоактивных веществ уже терял человеческий облик…Может, и немногим из них Света помогла вернуться к жизни, но каждое такое возвращение драгоценно.
Но утром 10 декабря 2017 года случилась беда. По версии следствия, 10 декабря мужчина приехал из станицы Анапской на указанный участок местности и остался ночевать на пляже. Проснувшись утром следующего дня, он обнаружил шалаш, в котором была женщина. Со слов подозреваемого ему показалось, что от женщины исходит опасность и она может его убить. В этой связи он подошел к ней и беспричинно нанес не менее 10 ударов ножом по ее телу, а затем ударил по голове камнем. После совершенного преступления злоумышленник скрылся. Потерпевшая была обнаружена прохожими и доставлена в больницу, однако, несмотря на оказанную медицинскую помощь, скончалась спустя непродолжительное время…».
Света-Лето остаётся с Утришом, хранительницей которого была все эти годы.
Светлая память!»
Но беда, увы, не приходит одна.

26 марта 2018 года я получила еще одно страшное известие: «Новая огромная беда. Вадим Володин, доброволец экопоста «Спасем Утриш» (нес дежурство весной 2017), трагически погиб в зоне первой лагуны, у границ участка, арендованного фондом «Дар» и ГПЗ «Утриш». Это случилось 2 марта 2018, в его день рождения. Сначала сообщили о самоубийстве. Я знала Вадима лично, эта версия категорически не соответствует его характеру и силе духа. Позже дважды сообщали, что это было именно убийство. Мы сделаем все возможное, чтобы добиться правды. И чтобы пресечь саму возможность насильственной гибели хранителей Утриша в будущем.
Сейчас срочно нужна ваша помощь!.. Светлая память Вадиму
И Светлане Рыжиковой, убитой на второй лагуне в декабре.
Местные органы продвигают идею о самоубийстве. Пресса молчит.»

Письмо матери Вадима Володина

«Тело моего сына из Анапы забирала моя дочь. Она встречалась со следователем, видела тело Вадима, явные следы повреждения на лице. Сильно разбита бровь, с противоположной стороны явное рассечение под глазом и на переносице, разбит угол губы и ссадины на его руках и лице.. В заключении судмедэксперта ничего этого записано не было. На словах женщина-судмедэксперт объясняла, что, по ее мнению, все эти повреждения посмертные. Они получены, по ее мнению, когда тело снимали с веревки и уронили. Почему они вообще не отражены в заключении, она никак не объясняла. Но у нас есть фотографии. Взяты билогические материалы на экспертизу. Они отправлены в лабораторию в Краснодар. По словам следователя, исследование будет длительным, месяц и более, и только потом они получат заключение. Дочери отдали телефон Вадима, сказали, что когда его нашли при нем, там не было сим-карты. Очень странно, Вадим не оставлял нас без связи, периодически звонил мне и сестре. Просьба о получении разрешения на кремацию от следователя СУ СК была удовлетворена незамедлительно. Никто из родных, конечно, не верит, что это было самоубийство. Вадим в душе был верующим человеком. Он работал при трех храмах в нашем городе и выполнял любую работу. Похоронили Вадима в родном городе и отпевали в храме, где несколько лет назад он работал… помолитесь за него.

Не так уж долог мой поход,
Но все же время не обманешь.
И тот единственный полёт
Ты в сердце навсегда оставишь …
Пройдут года и ты поймешь,
Что мать одна, отца не стало.
И реку вспять не повернешь,
А лишь начнешь ты жить сначала ….
Это написал Вадим
и ОН ХОТЕЛ ЖИТЬ! »

Я не знала Вадима, но то, что написала о нем его мать и то, что мне рассказали о нем его друзья-экологи вызывает желание бросить все и мчаться на Утриш, чтобы помогать его товарищам собирать свидетельства его гибели. И, как написала мне Мария, надо «впрямую по телеграму, скайпу, в случае их отсутствия — по телефону связываться с местными жителями, которые имеют хоть минимальную информацию. Нам нужно быстрее собрать максимум фактов, доказательств, растормошить прессу, прервать режим умалчивания, добиться выяснения виновных и их наказания, закона и справедливости. от того, насколько интенсивной и результативной будет работа сейчас, от того, как активно откликнутся на его результаты правозащитники и пресса, во многом зависит безопасность нынешних эко-добровольцев не только Утриша, но и всей России».
И лучшей памятью о Светлане Дмитриевне Рыжиковой и Вадиме Володине — это продолжение беспримерной, отчаянной, мужественной борьбы по спасению Утриша.

Лариса Агеева, член Союза писателей Санкт-Петербурга, член Союза Российских писателей

С.Д.Рыжикова и Л.А.Агеева. Май 2016